Ефим Аронович Гаммер — член правления Международного союза писателей Иерусалима, главный редактор литературного радиожурнала «Вечерний калейдоскоп» — радио «Голос Израиля» — «РЭКА», член редколлегии израильских и российских журналов «Литературный Иерусалим», «ИСРАГЕО», «Приокские зори». Член израильских и международных союзов писателей, журналистов, художников.
Родился 16 апреля 1945 года в Оренбурге (Россия), закончил отделение журналистики ЛГУ в Риге, автор 27 книг стихов, прозы, очерков, эссе, лауреат ряда международных премий по литературе, журналистике и изобразительному искусству. Среди них — Бунинская, серебряная медаль, Москва, 2008, «Добрая лира», Санкт-Петербург, 2007, «Золотое перо Руси», золотой знак, Москва, 2005 и золотая медаль на постаменте, 2010, «Петербург. Возрождение мечты, 2003».
В 2012 году стал лауреатом (золотая медаль) Третьего Международного конкурса имени Сергея Михалкова на лучшее художественное произведение для подростков и дипломантом Четвёртого международного конкурса имени Алексея Толстого. 2015 год — дипломант Германского международного конкурса «Лучшая книга года».
Нет некрасивых девчат
– Чего избегает Алина, так это зеркала.
– Ха-ха, зеркала?
– Да-да, зеркала!
– Но почему?
– По кочану! А проще потому, что ей сказали: «ты похожа на мартышку».
– Как, на мартышку?
– А вот так, на мартышку.
– Кто сказал?
– Кто хотел, тот и сказал. И не ходи к нему в гости, а то он и тебе скажет.
– Мне? А что мне он скажет?
– Что захочет, то и скажет.
– Например?
– Дураком тебя назовёт, и будешь ходить как оплёванный.
– Дуракам счастье.
– Это в сказках.
– Ради счастья можно и в сказку.
– Куда-куда?
– В сказку, за счастьем. Что тут непонятного?
– Но как?
– А вот так!
– Не понял! Да и куда ты делся?
– Я в сказке.
– Мне можно с тобой?
– Тебе нельзя, ты к телевизору прирос.
– Что правда, то правда. Мне без последних известий никак. Но из детства я тоже не совсем вылупился.
– Выходит, от сказочных новостей не откажешься?
– Ни в коем случае!
– Значит, будем на связи. Не отключайся!
– Не отключусь!
– Тогда слушай. Выскочил я в сказку, а тут – куда ни погляди – прямо-таки чудеса расчудесные. Хочешь ковёр-самолет, на тебе, тут же подкатывает, будто такси. Хочешь волшебную палочку, на тебе, хватай – не промахнись. Носятся по воздуху, как угорелые. Хочешь меч-кладенец – протяни руку и хватай. Главное, не порезаться. Хочешь…
– Подожди-подожди. Не заморачивайся. Кто на халяву зарится, тот вскоре и поджарится. Ты, кстати, воду захватил с собой, чтобы не скиснуть от обезвоживания?
– Полная фляжка.
– Тогда попей водички и не таращи глаза на бесплатные приношения.
– Помню и без твоих напоминаний. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке.
– Вот-вот. Что же ты выбрал?
– Пока ничего. Присматриваюсь.
– А помимо того и думай.
– Ты о чём?
– Ради чего кинулся в сказку?
– А-а-а.
– Б-б-б.
– А и Б сидели на трубе. А упало. Б пропало. Кто остался на трубе?
– И… А это первая буква в слове «иди». Так что не стой на месте. Иди!
– Куда? Кругом сказка.
– Куда ноги ведут, туда и иди. Ну?
– Пошёл… Я уже пошёл. Иду по тенистой аллее. Деревья справа, деревья слева. А ноги меня ведут… О-го-го, куда ноги ведут.
– Куда?
– Душа подсказывает, в тридевятое царство.
– Не ходи так далеко, обезножишь, силы растеряешь, упадешь на дороге и назад не воротишься.
– Как остановиться? Ноги – сами по себе, я сам по себе.
– А руки?
– Руки ещё при мне.
– Подними руки. И ухватись за нависшую над тобой ветку дерева.
– Ухватился. Что дальше?
– Повиси так немного, соберись с мыслями.
– Мысли разбежались, никак не хотят собраться в кучу.
– Тогда раскачайся на ветке и прыгни в сторону от дороги.
– Ага! Раскачался и прыгнул.
– Молодец, что с коварной дороги свернул. Не иначе, как она заколдована, и приведёт тебя на чужбину, где ни меня, ни Алины, ни одного знакомого тебе человека.
– Здесь тоже никого из знакомых не видать.
– Где это «здесь»?
– На берегу ручья.
– Если хочешь найти кого-то из знакомых, сидя на берегу, то не смотри по сторонам, а загляни в ручей.
– Заглянул
– И?
– Самого себя вижу.
– Вот тебе и знакомый.
–Знакомый-то он, знакомый. Но какой-то немного не знакомый.
– Это отчего?
– Выглядит на все сто!
– А проще, без математики?
– У меня волосы растрепанные, а у него приглаженные с ровным пробором. У меня фингал под глазом после тренировки на боксерском ринге, а у него никакого фингала. Не пацан, а красавец вылитый.
– Вот тебе и решение задачи.
– Теперь ты в математику?
– Причём тут математика, когда нас волнует судьба Алины.
– Между прочим, у Алины пятерка по математике.
– И у тебя будет пятерка, если отучишь её стесняться собственного отражения.
– А чего там стесняться? Для меня она смотрится очень даже ничего.
– Вот и убеди её взглянуть на своё отражение без предубеждения.
– Но она избегает зеркала, сам говорил.
– Зеркала, но не ручья. Зачерпни волшебной воды во фляжку и дуй к Алине.
– Уже лечу.
– И помни в своем сказочном полёте: нет некрасивых девчат. А кто есть, так вредные люди, любящие портить настроение маленьким девочкам.
– А мальчикам?
– И мальчикам тоже, если подвернутся под руку.
– Я им подвернусь! Бац-бац, и по уху, я ведь не зря ходил в боксёрский зал.
– Ну да, за синяком.
– Давай без иронии, а то и я застесняюсь смотреть на себя самого.
– Смотри на Алину.
– Смотрю. Но как, и не догадаешься. Через замочную скважину. Она только что проснулась. Сидит на кровати, кулачком трёт глаза, волосы приглаживает руками.
– Сейчас пойдёт на кухню.
– А то! Пока зубы не почистит, на улицу не выйдет.
– На всякий случай, спрячься!
– Не беспокойся. Меня и не видно, я ведь пока ещё сказочный.
– Тогда за дело. Сказку в жизнь, а жизнь в сказку.
– Это мы можем.
– Не забудь про раковину.
– Раковину заткнул резиновой пробкой, в неё налил волшебную воду из фляжки.
– Дальше?
– Ой, это и пером не описать. Алина как взглянула на своё отражение, так сразу руками всплеснула. А руки – не поверишь – тут же превратились в крылья. Глядишь, минута-другая, и понесут её к небу.
– Улетела?
– Куда там! Алина не в силах оторваться от своего отражения. Такая красивая! Такая красивая! Чудо-птица настоящая! Ну, что тут сказать? Да и как сказать, если показываться ей на глаза не хочется, чтобы не спугнуть чарующий момент истины.
– Тогда пошли ей воздушный поцелуй.
– За мной не заржавело: послал. И заодно прошептал ей на ушко твои памятные слова: «нет некрасивых девчат».
– А она?
– Она? Будто и впрямь услышала. И стала повторять раз за разом: «нет некрасивых девчат», «нет некрасивых девчат».
– Не было, нет, и не будет!
– Никогда!
– Тем более, что красота спасёт мир.
– Оно так… Но…
– Что ещё?
– Не поверишь.
– Поверю. Но говори быстрее, не то новости по телеку пропущу.
– А что тут говорить…. Улетела.
– Как улетела?
– Я же говорил про крылья. Вот на крыльях и улетела.
– Куда?
– Адрес не оставила.
– Значит, пиши на деревню дедушке? Но сначала слей воду в раковине. Только не тяни кота за хвост. А то кто-то другой польстится на даровую красоту, и проблем не оберёшься.
– Ой!
– Не пугай!
– В раковине как раз кот. Залез, хитрец, как в бассейн и мурлычет в блаженстве.
– А говорят, кошки воды боятся.
– Другие – да! Но не Мурлыка. Алина его выучила плавать чуть ли не с рождения, вот он теперь и барахтается в воде, где ни попадя.
– А морда?
– Преукрашается. Озорной блеск в глазах. Свечение в теле. И… и…
– Повторять тебе? Не тяни кота за хвост!
– Как раз и надо за хвост, того и гляди, улетит. Крылья у него отрастают.
– Так хватайся!
– Уже…
– Удержал?
– Лечу!
– Куда?
– За кудыкину гору. Вслед за Алиной. Вижу её на горизонте.
– Как догонишь, сообщи. А я пока послушаю новости.
– Чёрта её догонишь! Скорей разобьюсь. Кот не выдерживает моей тяжести. Падает.
– Не боись! Кот всегда падает на четыре лапы. Так что и тебе вынужденное приземление не повредит.
– Твоими устами да мёд пить…
– Я не прав?
– Оказывается, прав. Приземлились. И не ушиба, ни ссадины.
– Но кота не отпускай. А то он любит гулять сам по себе.
– Поздно сказал. Он уже драпанул.
– А ты?
– Я за ним.
– Не отставай. Не иначе как он бежит к Алине. У них, братьев наших меньших, особая привязанность к своим хозяевам. Она и не даёт сбиться с дороги.
– Спасибо за поучение. Но у меня всего две ноги. Не угнаться за четырьмя.
– Отрасти крылья!
– Не кот, не обучен.
– А ведь и ты смотрелся в волшебную воду.
– Что – да, то – да!
– Ну, так напрягись!
– Ой!
– Ну?
– Крылья… Нет, маленькие, с ладошку, крылышки прорастают. И не за спиной, а на пятках сандалий.
– Ого! Теперь ты выглядишь как Гермес, вестник богов, сын громовержца Зевса и прекрасной нимфы Майи. Выходит, что сам бог повелел тебе прибавить скорости и догнать кота.
– Прибавил и догнал. Теперь можем бегать наперегонки. Но кот лишь ухмыляется, поглядывая в мою сторону.
– Задумал что-то?
– Оно и видно. Подбежал к реке. Взлетел, и – на тебе – он уже на другом берегу.
– И ты взлети!
– Крылышки не позволяют.
– В таком разе беги по воде!
– Это как?
– А так! Гермес бегал и тебе велел.
– Не тонул?
– Когда побежишь, тогда и узнаешь.
– Что ж, не поминай лихом.
– Побежал?
– Я уже на том берегу! Ух, как здорово!
– Погрози коту на всякий случай кулаком.
– Погрозил.
– И какой результат?
– Кот больше не ухмыляется.
– Подействовало. Теперь пощекочи его за ушком, и он будет верным твоим поводырём.
– Пощекотал.
– Какая реакция?
– Хвост поднял трубой и довольно облизнулся.
– Вот и славно! Иди за ним, с дороги не собьёшься.
– Иду-иду, кругом туман.
– Как так, туман? Поди, не раннее утро.
– А так, наползает, паршивец. Видимость скрывает. В двух метрах ничего не видно.
– Держись за хвост кота.
– Держусь! Уму-разуму научен: сколько хвост ни виляй, куда-нибудь да приведёт.
– Привёл?
– Пока нет. Но кое-что прояснилось.
– Не томи! Из-за тебя я последние новости пропустил по телеку.
– Мои важнее.
– Докладывай!
– Из тумана выплывает трёхэтажный замок. Судя, по всему, королевский. Стрельчатые башни, флаги, похожие на шахматную доску с чёрно-белыми квадратиками. У ворот стражники с алебардами.
– Смотри ты!
– Смотрю. И вижу, очутился не в нашем времени. Наверное, в средневековье.
– Подфартит, и на турнир рыцарей попадёшь. Небось, и с Робин Гудом познакомишься. Автограф попросишь.
– Зачем мне автограф?
– Глупец, его автографу сегодня цены нет! Баснословный навар, если выставишь на аукцион.
– Ладно тебе, фантазёр. Автографа ещё нет в проекте, а тебе уже гроши подавай.
– Не мне, а тебе, если автограф получишь.
– Мне бы Алину вызволить из этого средневековья, а там хоть трава не расти. О!
– Что опять?
– То самое! Как сказал, так и вышло. Мёртвое поле передо мной, трава не растет, а кругом кости разбросаны.
– Человеческие?
– Кто их разберёт? Я людей в живом теле пока что видел.
– А пояснительной таблички нет поблизости?
– Поблизости столб, на столбе ворон и каркает.
– Что он каркает?
– Не по-нашему он каркает, не пойму.
– А напрягись – подумай, ведь не зря тётя Мотя говорила, что у тебя птичьи мозги.
– Это когда ещё было!
– Так вернись умом в прошлое, так или иначе путешествуешь по времени.
– Хорошо! Напрягся – подумал.
– Переводи!
– Кар-кар-кар! Карнавал! Через поле путь в танцзал.
– Тебя тянет на танцы?
– Танцы-шманцы. Карнавал привлекательнее.
– Пойдёшь?
– Указано – через поле. А это…
– Понятно, опасно: кругом кости.
– Но там, где нельзя пешком, там можно по воздуху. Карнавал того стоит.
– А то!
– Хватай кота за хвост.
– Схватил!
– И вперёд с песней!
– Песен я не пою. А хвост при мне.
– А сам-то где?
– Уже в замке.
– Алину видишь?
– Не разгляжу. Карнавал! Все здесь в маскарадных костюмах и в масках.
– Робин Гуда, часом, не приметил?
– Робин Гуда не вижу, а Кащей Бессмертный тут как тут. Смотрится на убой. Чистый скелет.
– Вот и приглядись, как его кости выглядят?
– Точно так, как на поле.
– Значит, там человеческие?
– Должно быть, человеческие.
– А если так, то будь осторожнее, чтобы и твоими костями поле не усеяли.
– Этого ещё не хватало! Как мне без собственных костей жить?
– Главное, оставайся человеком. Остальное приложится.
– Что приложится? Что?
– Если бы я знал.
– Ты не знаешь, я не знаю. А кто знает?
– Спроси у кота.
– Я по-кошачьи не умею.
– Подумаешь, мяу-мяу, мур-мур, и все дела. К тому же, помнится, тётя Мотя говорила, что у тебя кошачий ум.
– Это когда ещё было.
– Навыки не теряются. Ты это проверил, когда я напомнил тебе о птичьих мозгах. Теперь на очереди кошачий ум. Напрягись и проникнись.
– Мяу-мяу, мур-мур, жизнь не жизнь, а сплошь ажур.
– Не мурлычь! Действуй!
– Уже!
– А доклад?
– Кот говорит, Алина заколдована и загримирована под принцессу.
– Ты её видишь?
– Она восседает на троне. Взгляд отстранённый. Ни меня, ни кота не узнаёт.
– Зачем же её посадили на трон?
– Кот говорит, чтобы своей красотой она очаровала заморского принца. Он влюбится в неё без ума и памяти. А пока он будет без ума и памяти, хищные владельцы замка очистят его карманы от государственных печатей, тиснут эти печати на гербовые бумаги и присвоят его королевство.
– И ты будешь за этим наблюдать со спокойным сердцем?
– А что я могу предпринять?
– Подменить принца, и вся недолга!
– Спасибочки! Он не игрушка, чтобы его подменить.
– Опомнись! Что ты со мной торгуешься? Ты на карнавале, среди ряженых, или на базаре, в торговом ряду?
– На карнавале.
– Тогда изображай из себя заморского принца!
– А настоящий не обидится?
– Что тебе до него? Он стоит перед тобой в очереди?
– Никто не стоит передо мной.
– Вот и выходит, он ещё не прибыл на аудиенцию.
– Ауди… чего?
– На встречу с принцессой. Он не прибыл, а ты уже на месте. Так что не теряйся, изображай из себя принца.
– А что?! Мяу-мяу, мур-мур-мур, я создам сейчас сумбур.
– И?
– Создал-таки. Подошёл к трону вальяжной походкой…
– Какой-какой?
– Вальяжной…
– А что это?
– Не знаю. Однако красиво звучит и выглядит.
– Обратили внимание?
– И поаплодировали. А самые проворные, решив, что я влюбился без ума и памяти, полезли ко мне по карманам.
– За печатями? А там…
– Угадал, шиш с маслом.
– Разочарованы?
– Не то слово! Схватили меня и куда-то тащат. Притом, обзывают самозванцем, будто я назвался принцем. А я ведь не назывался. Я только намеривался им назваться.
– Значит, выйдет послабление на суде.
– Какой суд?
– Это на суде и увидишь.
– Я не хочу суда!
– А кто его хочет? В особенности если приговорят к четвертованию.
– Что ты такое городишь?
– Но ты ведь в средневековье, когда практиковали такую казнь. Да и человеческие кости на поле подводят к такому умозаключению.
– Тебе легко умозаключать, сидя у телевизора.
– Почему? Я за разговором с тобой пропустил последние известия. Не знаю, как это переживу.
– Хуже-лучше, но переживёшь. А я?
– Тебе приговор ещё не вынесен. Будь оптимистом, верь в лучшее, и надейся на снисхождение.
– Надежды юношей питают.
– Ну, так питайся!
– Я не юноша. Я еще мальчик.
– Мальчикам тоже фартит в этой жизни.
– Я не мальчик-с-пальчик!
– Зато ты гомо сапиенс – человек разумный. Отбрось кошачий ум за ненадобностью, забудь о птичьих мозгах, и становись венцом творения, как тебе и предписано от Бога.
– А что? Где наше не пропадало?
– И на суд иди с гордо поднятой головой.
– Я не иду, меня ведут. Руки за спиной, голова под холщовым колпаком, чтобы дороги не видел.
– А кот?
– И кота не вижу под колпаком.
– Но он тебя видит, уверен, и крадется сзади.
– На что он мне теперь сдался, если четвертовать будут?
– Он не допустит произвола.
– Каким образом?
– Коты – лучшие в мире адвокаты.
– Чем докажешь?
– Это я тебе доказывать должен? Или кот?
– Пока кот молчит в тряпочку, а суд, между прочим, начинается. Прокурор зачитывает обвинительную речь.
– Что тебе инкриминируют?
– Инкри… минируют? Ничего мне не минируют! Меня обвиняют!
– Вот-вот, в чём тебя обвиняют, если по-простому, а не по-научному?
– Не пойму.
– Не военный переворот?
– Нет!
– Не нападение с целью захвата трона?
– Нет!
– Так в чём же, если не секрет?
– Не секрет, если обвинение читают вслух. Но в чём я виноват, никак умом не дойду.
– Человеческим?
– Думаю, что человеческим, а не кошачьим.
– Тогда делись обвинениями. Одна голова хорошо, а две лучше. Авось, разберёмся и подготовим защиту.
– Меня обвиняют, что я направлялся к принцессе с неопределёнными намерениями.
– Почему они так решили?
– Потому что в карманах у меня было пусто.
– Ну и что из того?
– Оказывается, к принцессе нельзя приближаться с пустыми карманами.
– Это ещё почему?
– Иначе дворцовые чинодралы не обогатятся.
– Как это понимать?
– Они, как выясняется, заодно и ловкие карманники.
– Ага! Это о них, наверное, говорил русский царь Пётр Первый.
– А что он такое сказал?
– Сказал, что дворцовым чиновникам и прочим канцеляристам положил столь незначительный оклад, полагая, что остальное они наворуют самостоятельно.
– Наворовали?
– А то нет! Наворовывали раз за разом, да ещё как! В три прихлопа, в два притопа. Потом их уличали в лихоимстве, голову отрубали, а денежки забирали в казну. Очень умный и правильный подход для оздоровления государственного бюджета. Сначала дать чинодралам обогатиться, а потом их обобрать.
– Я тут причём?
– Ты их просто обидел.
– Не доходит до моего ума, ни человеческого, ни кошачьего, и до птичьих мозгов тоже не доходит.
– Позови на помощь кота.
– Кис-кис! Не идёт.
– Не волнуйся. Кот гуляет сам по себе.
– Догуляется, пока меня не четвертуют.
– Пахнет жареным?
– Не жареным, а калёным. Мечом калёным, не ясно? Палача вызвали, собираются зачитывать приговор.
– Ну?
– Ой!
– Опять «ой». Что случилось?
– Приговор затерялся.
– Сам по себе? Он же не кот, чтобы гулять сам по себе.
– Пеняют как раз на кота. Говорят, он утащил приговор.
– Скушал?
– Да нет! Судя по всему, кота поймали, приговор отобрали. Зачитывают.
– Надейся, что повинную голову меч не сечёт!
– У меня неповинная!
– Про неповинную ничего не припомню.
– Но меня не забудешь?
– Не хорони себя заранее!
– А чем мне это поможет?
– Помни, нет безвыходных положений!
– Долго ли будет помнить это напутствие моя голова, если её отрубят?
– В приговоре так и сказано: отрубят?
– Ещё не сказано. Читают! И каким гнусавым голосом, противно слушать!
– Пусть противно, но слушай. От этого зависит, жить тебе или умереть. Так что решили?
– Читают…
– Главное, последние слова. Что в них?
– В них? В них… в них…
– Не мямли!
– В них: «на основании всего изложенного подлежит освобождению»… Освобождению!
– Я же говорил!
– Подожди-подожди, важно не то, что ты говорил. Важно то, что говорят сейчас судьи. Они говорят, что возмущены таким мягким приговором. А прокурор говорит, что во всем виноват кот. Он хвостом замазал на приговоре отрицательную частицу «не». В оригинальном тексте было «не подлежит освобождению».
– Что было, то сплыло. А что написано пером и химическими чернилами, то не вырубишь и топором. Потребуй, чтобы приступили уже к исполнению приговора.
– Они и приступили. Сняли колпак с головы, освободили руки. Теперь я свободен, как ветер.
– Тогда пора подумать, куда твой ветер дует.
– Понятно, к Алине.
– Это и им понятно. К тому же они помнят, что в твоих карманах пусто. Пойдёшь к принцессе с пустыми карманами, тебя опять арестуют. И на этот раз уже не помилуют.
– Что же делать?
– Открывай какой-нибудь бизнес, чтобы набить карманы. Иначе тебе ни Алины не видать, ни собственной головы.
– Я слаб на коммерческую жилку.
– Попробуй продать кота.
– Кому он нужен?
– Тому, у кого завелись мыши.
– Но кот не мой.
– Алина заколдована. Возражать не станет.
– А кот?
– Покажи ему мышку, и он возражать не будет. Наголодался, поди, с тобой.
– Виду не показывает, что наголодался. Но как-то от твоих слов приободрился, расчувствовался, крутится между ног, будто зовёт куда-то.
– Иди за ним, кот не подведёт. Иди и взывай к покупателям.
– Иду и взываю.
– Взывай в рифму. Так доступнее для мозгов. Предлагаю такой слоган: у вас мыши, у меня кот, сделаем торговый оборот.
– Пробую по твоей подсказке.
– Получается?
– Один толстобрюх клюнул.
– Сколько даёт?
– Десять монет.
– Торгуйся. Проси двадцать.
– Двадцать не даёт.
– Соглашайся на пятнадцать.
– Сторговались. Ударили по рукам.
– Деньги пересчитай. Они, как известно, счёт любят.
– Всё в порядке, без мухляжа.
– Теперь семь монет сунь в один карман, семь в другой, одну зажми в кулаке, чтобы не уворовали. На чёрный день пригодится.
– Исполнено.
– Ступай к Алине, и не подавай виду, когда будут шарить по твоим карманам.
– Они уже шарят.
– Не подавай виду.
– Но щекотно.
– Терпи казак, атаманом будешь.
– А нельзя ли им дать по морде?
– По морде нельзя. Нарушишь этикет высшего света. Опять арестуют, и в каталажку, если не на плаху.
– Ох!
– Что теперь «ох»?
– Полегчало.
– Уже обчистили?
– Сноровки им не занимать. Теперь приплясывают в нетерпении и пересчитывают деньги.
– Воспользуйся удобным моментом, и к Алине, пока они заняты дележом. Приведи её в чувство и дуй из замка.
– Ой!
– Не пугай!
– Она не приходит в себя. Что ни говорю, всё впустую. Меня не признает, на слова не реагирует. Пропащее дело! Сейчас стражники набегут, и опять – колпак на голову, руки за спину.
– А кот?
– Что кот? Я же его продал.
– Но кот, учти, своих друзей не продаёт.
– Что за намёк?
– Позови его по-кошачьи – поймёшь что к чему. А то у тебя в мыслях, что на мышек он польстился с голодухи.
– А то нет?
– Тайный умысел был в кошачьих мозгах, как я догадываюсь.
– Какой?
– Кликни его, и поймёшь.
– Кликнул.
– А ну, ещё раз.
– Мяу-мяу, мур-мур.
– И?
– Да вот он, прямо из-под потолка спланировал на крылышках к Алине. И… ты бы это видел. Мышку ей в зубах принёс. Положил на колени. Мол, на тебе вкусненькое, отведай, голубушка.
– А она?
– Она вздрогнула от отвращения, и в истерику. Мышка! Мышка! Стряхнула с себя хвостатую и очнулась. Посмотрела вокруг: всё чужое, незнакомое. Крылья расправила. И вспорхнула над троном.
– А ты, не будь дурак?
– Само собой, иначе голову отрубят. Я ухватился за её ногу левой рукой…
– Правой рукой, небось, кота за хвост.
– Точно. Хватаю!
– А как поступил с монетой, что на чёрный день? Чего замолк? Язык проглотил? Э, нет! Догадываюсь, дорогуша, монету сунул в рот, и теперь тебе не до разговоров на вольную тему. Что ж, до скорого! И приятного возвращения домой с победой.
